Когда после терактов 11 сентября постмодернистские толкователи, пересказывающие 70-80-е гг. прошлого века, поспешили заявить, что это ещё одна глобальная симуляция, новый спецэффект, призванный сделать сон ещё более захватывающим, Жан Бодрийяр неожиданно написал эссе «Дух терроризма». Классик удивил – он объяснил, почему случившееся является концом «забастовки событий».
Ещё за двадцать пять лет до терактов в Нью-Йорке, Бодрийяр в «Символическом обмене и смерти» подчеркнул, что два идентичных здания WTC символизируют конец конкуренции. Они показывают, что выбора нет – напротив расположилась точно такая же «альтернатива», которая обозначает тотальную гегемонию, замкнутую единственность, лишённую всяких отличий. И правда атак 11 сентября заключается не в том, что ЦРУ взрывает Америку, а в том, что все – начиная от европейцев и заканчивая исламистами, страстно желали увидеть конец замкнувшегося на себе могущества. Башни сами по себе располагали к уничтожению, потому что ничто на планете не символизировало отсутствие событий, отсутствие жизни и перемен сильнее, чем этот бетонно-стальной репликант. Как говорили в античности: «Меч сам по себе подстрекает к насилию». Так и мировое могущество, достигнув пика и замкнувшись на себе, всегда порождает естественное желание его уничтожить. Жан Бодрийяр понял это ещё в семидесятых. Собственно, поэтому его и надо сегодня читать.
Но как нанести удар этому могуществу? Танками, системами ПВО и подводными лодками? Те, у кого есть эти эффективные инструменты, предпочитают покорно вкладываться в постройку таких вот WTC. Это и есть зеркальное отображение глобалистского принципа, когда-то символизировавшегося башнями-близнецами: даже если какое-то государство великолепно вооружено, оно всё равно не является альтернативной чему-нибудь, ведь чтобы быть альтернативой, нужно найти смелость создать событие. Но так как бесчисленные атомные субмарины и авианосцы никогда не будут применены по своему прямому значению, т.е. применены против «вероятного противника», то этими средствами мировое могущество не будет даже поколеблено. Возможность такого сценария маловероятней, чем прилёт инопланетян с планеты Тральфамадор – не зря же печатаются тонны фантастической макулатуры о том, как Николай II десантируется на статую Свободы. Поэтому тем, кто решился воевать с Системой, остаётся только одно: «Терроризм – акт восстановления непокорной единичности в самом сердце системы обобщенного обмена».
Его главная проблема в демаркации. Терроризм не обитает в какой-либо отдельной стране – рецидив такого мышления показал себя во время коалиционного вторжения в Афганистан, которое не принесло задуманного очищения. Более поздние теракты, особенно теракты в Европе, в основном были осуществлены «коренными европейцами», т.е. потомками мигрантов, которые родились во Франции, Бельгии или Нидерландах. Более того, мантра «терроризм не имеет национальности» эпистемиологически верна, но не в том смысле, что нужно всех толерантно понять и простить, а в том, что терроризм действительно разрушает нации и национализм, как хорошая такая ржавчина. Терроризм, как принцип, может вербовать своих сторонников из русских и африканцев, из белых европейцев, уезжающих в ИГ или из вполне обеспеченной суннитской молодёжи.
Когда пару месяцев назад спящая ячейка ИГ устроила в США самый крупный по числу погибших теракт после 11 сентября (четырнадцать убитых и более двадцати раненых), то сделали это не какие-то опустившиеся безумцы, а вполне себе приличная чета, не вызывавшая никаких подозрений у соседей. По утверждениям СМИ, после терактов в Брюсселе задержаны трое граждан Беларуси: двое этнических белорусов Иван и Алексей Довбаши и один «дагестанец». Даже если это является журналистской уткой, что скорее всего так, то такой сценарий всё равно возможен. Понятен ход мыслей тех, кто это выдумал. Ведь на периферии уже топчется новый интернационал. Исламское Государство собрало под чёрными знаменами сброд со всего мира. И таких примеров – множество. Терроризм не имеет национальности, потому что радикальный ислам эти самые национальности разлагает.
Демаркация терроризма проходит не только по пространству, насыщенному средствами контроля, вроде вокзалов или аэропортов. Она в самой культуре, которая о нём говорит. Даже этот текст некоторые уникумы воспримут, как пропаганду терроризма, хотя он, разумеется, об обратном – о том, что терроризм, как единственно возможный на сегодня акт перераспределения ролей, алхимическое делание, превращающее никого во всё, не поддаётся верификации. К примеру, неверно говорить о внезапном появлении ИГ – оно существовало давно, ещё с 2006 года, но в медийной системе мышления «возникло из ниоткуда» лишь в 2014 году, когда террористы вдруг институализировали свои структуры. Для телевизора это был настоящий подарок, потому что там наконец-то забилось сердце зла. По экрану скользнула не неуловимая тень, а появилось вросшее в землю государство, некая локализованная Система, которую можно победить с помощью войсковой операции. Закрепилась иллюзия, что терроризм это не мутаген, заразивший тело Первого мира, а такая же, как мы страна, только очень плохая. Стоит её победить – и всё наладится.
Создаётся мнимая уверенность, что дело только лишь в столкновении цивилизаций, только в антагонизме светской культуры и ислама. Снова, как в Холодную войну, чертятся два воображаемых блока, которые примыкают друг к другу громыхающим фронтом. Но проблема в том, что нет ни таких блоков, ни уж тем более такого фронта. Саудовская Аравия, оказывающая поддержку «Джейш аль-Ислам», но запрещающая «Фронт Ан-Нусра», в тоже время является безоговорочной союзницей западных стран. Т.н. президент Палестины Махмуд Аббас, связанный с кучей террористов и кучей терактов, идёт в первых европейских рядах на памятном марше, посвящённом терактам в Париже. Король Иордании Абдалла II мстит ИГ за сожжённого пилота, но закрывает глаза на транзит оружия в Сирию. Всё более исламизирующаяся Турция страдает не только от курдских терактов, но и от взрывов халифатчиков. Вроде бы светский Башар Асад, когда коалиция во главе с США вторглась в Ирак, оказывал помощь исламистским группировкам, против которых вынужден сейчас сражаться. Это никакие не фронты. Это чересполосица.
Терроризм диффузен, он не менее тотален, чем глобализация. Они даже устроили эффективный, новый симбиоз – террористы получают образование, знают, как функционируют медиа, разбираются в банковском деле (показательно свидетельство служащего одного из банков в Мосуле – когда его захватили халифатчики, то какой-то приличного вида молодой человек вежливо поинтересовался у клерка, где он может выгрузить информацию о транзакциях), являются талантливыми блоггерами. Да, они не могут произвести самолёт, но могут его использовать, как могут использовать вообще всё, что было создано Системой. А с другой стороны развитые страны тоже перенимают логику террористов. Они не всегда знают, куда точно нужно бомбить, поэтому часто взрывают свадьбы, больницы, жилые дома. Мало ли русские и американцы убили детей в Сирии? Это новый вид боевых действий. Новый вид войны. В нём противоборствующие стороны учатся друг у друга.
Дело не только в исламе, который сегодня действительно поставляет основную массу террористов. Дело в том, что сложившийся порядок вещей просто не предполагает какого-то иного порядка действия. Повторим: «Меч сам по себе подстрекает к насилию». Существующая Система, достигшая невероятного пика могущества, которая исключает любое, прямое и даже гипотетическое оспаривание её гегемонии, сама по себе подстрекает к анонимному террору. Если представить, что завтра исчезнут все мусульмане, то не исчезнет терроризм. Ведь метрополия и периферия всё равно останутся, как останутся и их фундаментальные противоречия. Да, «терроризм не имеет национальности», потому что террористом может быть любой человек. Даже ваш друг детства, который неожиданно «проснулся». Всё это похоже на популярный сюжет зомби-апокалипсиса.
Впрочем, верно и обратное. Если представить, что завтра исчезнут самые развитые страны Первого мира, то никуда не исчезнет и терроризм. Могущество всегда порождает то, что пытается ему противостоять. И наоборот – доступность иных инструментов войны, может вызывать спад классического терроризма. Как пример – это Россия, где за два года серьёзно снизилось количество терактов. А почему? Потому что куча людей уехала воевать в Сирию и Ирак, где стали кататься на танках и тачанках. А вот если характер Системы не позволяет нанести ей прямой удар по авиабазам и армейским подразделениям, то остаётся бить по неповинным людям. Такова логика современной войны. В ней вражеским солдатом становится мальчик, пошедший в магазин за хлебом. Ведь если абстрагироваться от присущих нам идентичностей, то в чём принципиальная разница между разбомбленным с самолёта рынком и взорванным исламистами метро? Это не призыв «понять» – это указание на то, что современный терроризм глубоко проник в тело Системы. От него не избавится спецоперацией. Мутаген гексогена не вытравить никакой вакциной. Взрывы будут продолжаться. Люди продолжат гибнуть. Идею не уничтожить даже самыми высокоточными бомбами. Тем более, что Теракт ныне стал неким божеством, царствующим над людьми.
Ведь террористы обладают высшей властью – властью над собственной смертью. Это всегда шокирует стерильное общество, которое даже войну, то есть вещь, по определению сопряжённую с кровью и насилием, объявило бесконтактной, лишённой потерь, оправданной американским лозунгом «нулевой смерти». Для Запада человек, который не боится погибнуть, это антропологический антоним. Развитый мир ужасается и ещё сильнее любит его. Террорист может быть любым. Может быть везде. И может в любой момент начать действовать. Если бы во всём был виноват только ислам – это было бы невероятное облегчение, потому что проблема тогда стала бы простой и понятной. Её можно было бы решить. Но суть-то в самом характере Системы, которая всегда, до самого последнего своего дня будет подвергаться таким атакам, просто потому, что у радикалов нет других инструментариев борьбы. Раньше это были эсеры, марксисты, неофашисты, анархисты, ультраправые. Теперь это исламисты. Сменился исполнитель. Методы – нет.
Ну, а закончить пространный рассказ о духе терроризма, можно следующей фразой, которая проскользнула сегодня в одном из СМИ. Оно рассказывало о жертвах в Брюсселе. Эта фраза лучше всего выражает то, почему террор, попадая в медийное поле, мигом разгоняет «забастовку событий». Почему реальная кровь, становясь достоинством СМИ, немедля повсюду прорастает. Жуткая фраза. Магическая. Выбравший такой заголовок редактор, наверное, сам не понял, чего она означает. Заклинание родом из пещерных времён анимизма:
«СМИ увеличили число жертв взрывов в Брюсселе».
#ПК_статья #ПК_теория
